Идиллия

    ИДИЛЛИЯ — поэтическое произведение, рисующее картину простой наивной жизни, непосредственных чувствований и т. п. Родоначальником идиллии, как особого жанра (см. это слово), считается обычно греческий поэт Феокрит, сельские идиллии которого представляют «прекрасную мечту о сельской жизни» (Круазе). Позже образцы идиллии дал в своих «Буколиках» Вергилий, а в новое время — в XVII и в особенности в XVIII веке — стилизованная идиллическая «пастушеская» поэзия пользовалась большим успехом. Так, например, ряд идиллий дал Геснер (1730—1788), буколика которого своим формальным прообразом имеет Феокрита. Из русских идиллий можно назвать «Рыбаки» Гнедича, «Отставной солдат» Дельвига и т. д.

    Не являясь формально идиллиями, поэтические произведения и иных жанров могут однако носить более или менее ярко выраженный идиллический характер или заключать идиллические моменты. С такого рода случаями мы имеем дело всегда, когда поэт рисует мирную успокоенность отстоявшегося быта, бездумную удовлетворенность, жизнь «природой». С этой точки зрения определяют обычно, как идиллию, повесть Гоголя «Старосветские помещики». Подобный взгляд нельзя однако признать справедливым. Правда, в повести Гоголя есть характерные для идиллии штрихи — простота бесхитростной жизни, трогательная непосредственность чувствований и т. п., — но в целом эти штрихи дают далеко не идиллический узор. Действительно, простота и ясность довлеющей себе жизни старосветских помещиков не есть простота какого-нибудь поселянина, у которого и не было никогда никаких желаний, кроме желаний, связанных с клочком его земли, — наоборот: старосветские помещики — люди, у которых всякие устремления просто вытравлены растительной жизнью (вспомним юность Афанасия Ив.), они — живые мертвецы, «природность» которых не от полноты, а от пустоты.

    С другой стороны, например, роман Кнута Гамсуна «Соки земли» (изд. «Всемирная литература» Госиздат 1922), несмотря на ряд драматических эпизодов, может быть назван идиллией. История поселенца Исаака, который создает на пустыре оазис, полна такой свежей силы, так напоена соками земли, что вместе с Исааком переживаешь его безхитростные радости вроде покупки овцы или постройки овина, и даже драматические эпизоды кажутся необходимой составной частью целостной органической жизни. Впрочем, несмотря на такие идиллии,как новый роман Гамсуна, идиллию следует признать для нашего времени каким-то анахронизмом. В эпоху, когда нельзя говорить даже о намеках на «успокоенность отстоявшегося быта», идиллическая «простота» может явиться лишь мечтой, пожалуй даже и не особенно притягательной.

    Я. Зунделович.